Весь мир переживает всплеск интереса к винтажной одежде и предметам материальной культуры прошлого века, в России же бутики торгующие винтажными вещами за редким исключением встречаются только в Москве и в Санкт-Петербурге. В регионах все перечисленное продолжает считаться старьем и барахлишком. У большинства старье вызывает лишь брезгливое любопытство, но не покупательский интерес. Потому и рынка старья в России нет, хотя на Западе его оборот составляет миллионы долларов и постоянно увеличивается. Чем винтажная галерея отличается от антикварного магазина и от секонд-хенда, а также про секреты этого бизнеса читайте в статье.
Весь мир переживает всплеск интереса к винтажной одежде и предметам материальной культуры прошлого века, в России же бутики торгующие винтажными вещами за редким исключением встречаются только в Москве и в Санкт-Петербурге. В регионах все перечисленное продолжает считаться старьем и барахлишком. У большинства старье вызывает лишь брезгливое любопытство, но не покупательский интерес. Потому и рынка старья в России нет, хотя на Западе его оборот составляет миллионы долларов и постоянно увеличивается.
Из барахолки в галерею
Старьем в этой статье именуются вещи, созданные в прошлом веке, то есть не настолько старые, чтобы зваться антиквариатом, и не настолько новые, чтобы проходить по разряду секонд-хенд. Интерес к ним растет во всем цивилизованном мире, и Россия не исключение.
Старье в России традиционно продавалось на вещевых рынках в Измайлове и возле платформ «Лианозово», а потом «Марк» Савеловского направления. Эти рынки работают до сих пор, но, если верить знатокам, переживают не лучшие времена: «Марк» грозятся закрыть, а в Измайлове уже почти не слышна русская речь и торгуют в основном китчем для иностранцев. Казалось бы, создаются все условия, чтобы российский покупатель приобретал предметы материальной культуры (барахлишко) цивилизованно — в соответствующих салонах и галереях. Как, например, в Париже, где, помимо всемирно известных блошиных рынков, работают сотни торгующих винтажом и старыми вещами бутиков и несколько больших магазинов, специализирующихся на том же.
Игра в ассоциации
Галереи такие в Москве есть, но число их не превышает десятка. Причем в большинстве из них старье соседствует с антиквариатом. Чистоту жанра соблюдает, пожалуй, лишь единственный на всю Москву бутик винтажной одежды Brocade.
В вещевой галерее «Роза Азора» продаются и предметы старого быта, и авторские игрушки, что, по мнению хозяйки галереи Любови Шакс, и обеспечивает успех заведения. Галерея «Роза Азора» — первый московский магазин такого рода — открылась 15 лет назад.
«Это не было бизнес-решением,- рассказывает Любовь Шакс,- мы хотели создать галерею, которая бы реконструировала нормальную жизнь. Мы решили, что это может быть популярно, потому что с этими предметами ассоциации связаны практически у всех». Основные поставщики «Розы Азора» — пенсионеры. Госпожа Шакс не скрывает, что для многих из них передача вещей галерее на комиссию — это способ выживания. Любовь Шакс признается, что «Роза Азора» рентабельна, но конкретные цифры не называет.
Babushka без бабушек
Более откровенна галерейщица Анна Юсупова. Три года назад она открыла маленький салон Babushka, где торгует «бабушкиными» же вещами, но только не скупает их у обедневших пенсионерок. Это принципиальная позиция галерейщицы. «Я работаю не с населением, а с двумя-тремя постоянными поставщиками, профессиональными собирателями советского антика. У меня система договора с поставщиками: я беру вещь на реализацию и за услугу получаю от 10 до 15%. Такого, что каждый четверг ко мне выстраивается очередь из продающих последние вещи бабушек, у меня категорически нет».
Свою деятельность Анна Юсупова считает скорее хобби, чем бизнесом, потому что большой прибыли она ей не приносит, зато доставляет огромное удовольствие. Наверное, поэтому Анна продает не все вещи своей коллекции — некоторые только выставляет. Цену на продающиеся предметы назначает исходя из уже сложившейся традиции. «Подстаканники стоят от 100 руб. до $300, куклы от $20 до $50, фарфоровые статуэтки от 300 руб. до 15 тыс. руб. за особо редкие экземпляры». Цена зависит от периода, от редкости товара и от покупателя (некоторым можно продать дороже, а некоторым- дешевле). «У нас этот рынок нецивилизован,- отмечает Анна Юсупова,- потому что во всех странах мира издаются соответствующие каталоги, проводятся аукционы, которые продают вещи этого периода. Там это давно уже товар. И только у нас люди с изумлением рассуждают: неужели это можно продать, ведь мы то же самое позавчера выбросили на помойку. А соответствующие аукционы проводит только аукционный дом «Гелос» и интернет-аукцион «Молоток.Ру»».
При этом Анна отмечает, что интерес к старым вещам у людей постепенно растет, и страшно рада тому, что некоторые посетители ее галереи даже устроили на своих дачах что-то вроде семейных музеев с бабушкиными вышивками и дедушкиными фотографиями. Радость Анны Юсуповой не омрачает даже тот факт, что она не смогла принять участие в проекте «Блошиный рынок», который два раза в год собирает старьевщиков на Тишинском рынке. Последний состоявшийся в апреле этого года «Блошиный рынок» собрал более 80 участников, но галерея Babushka представлена там не была: для Анны Юсуповой арендная плата 5 тыс. руб. за 1 кв. м оказалась неподъемной.
За карму страшно
Для единственного в Москве бутика винтажной одежды Brocade участие в «Блошином рынке» оказалось довольно удачным. «Там мы смогли продать более ста платьев,-рассказывает директор бутика Татьяна Качалова,- при том, что обычно в месяц уходит одно или два платья». Бутик Brocade открылся три года назад. Создательницы бутика, наблюдая огромный интерес к винтажному стилю одежды за рубежом, решили, что и у нас винтаж будет востребован. Ожидания эти не оправдались, хозяйкам бутика пришлось даже отказаться от дорогого помещения в Гостином Дворе и переехать подальше от центра на Симоновский Вал. По мнению Татьяны Качаловой, вкус наших женщин оказался недостаточно тонким для восприятия винтажной изысканности. «Период изобилия в нашей стране очень короток. У нас всегда был дефицит, и люди надевали то, что могли достать.
У них совершенно не воспитано чувство стиля. Кроме того,- добавляет Татьяна Качалова,- Москва очень буржуазный город, тут ценятся марки». Все, что продается в Brocade (платья, шляпки, сумочки, перчатки, бижутерия),- вывезено из США, где хранилось в гардеробных комнатах американок.
С российскими нарядами бутик не работает, поскольку редкое советское платье дожило до наших дней, не износившись до дыр. «В Америке, если женщина хочет купить понравившееся ей винтажное платье,- объясняет Татьяна Качалова,- ее не интересует, есть там пятно или дырочка, носили его или нет. У нас же люди думают, что со старыми вещами к ним приходит плохая карма». То ли из-за страха российских женщин перед плохой кармой, то ли из-за отсутствия у них вкуса, но винтажного всплеска у нас не произошло. Хозяйки бутика практически не имеют дивидендов от своего бизнеса, но работают в свое удовольствие, платья продают по цене от $150 до $2500 (за расшитые бисером музейные экземпляры). Наценка на купленное за $300 платье может составить $50. Но если платье очень хорошо смотрится на небогатой покупательнице, его могут продать и по закупочной стоимости — из тех соображений, что девушка в нем будет работать ходячей рекламой. «Та прибыль, которая у нас случается,- говорит Татьяна Качалова,- идет на развитие. Мы покупаем новые вещи, не можем остановиться».
Шик или надломленность?
На Западе всплеск винтажного помешательства начался после того, как Трейси Толкиен (внучка того самого Толкиена) открыла первый винтажный магазин. Но западные модели на нашем пространстве не работают. Потому что, даже если внучка А. К. Толстого (та самая Татьяна) откроет винтажный бутик и ненавязчиво прорекламирует его в своей «Школе злословия», наши дамы вряд ли кинутся одеваться в старые платья с чужого плеча. О разнице отношения к старым вещам у нас и на Западе говорит и владелец антикварной галереи «Русская усадьба» Александр Стадник: «Там винтаж — это шик и добротное отношение к жизни, а у нас — эпатаж и надломленность в духе Ренаты Литвиновой».
По мнению Александра Стадника, в России нет не только правильного отношения к старым вещам, но и рынка антикварного винтажа.
«Рынок предполагает значительное число участников, здоровую конкуренцию, множественный ассортимент, разное качество, разный сервис. А у нас лишь несколько магазинчиков и либо краеведы с граммофонами, либо антиквары, которые могут выставить старье. Деятели отдельные есть, а индустрии нет». Большинство этих деятелей абсолютно серые игроки, дилеры, которые рыщут по провинции (Москва уже почти вся выбрана) и скупают старье у тех же бабушек и их необразованных внуков.
В России до сих пор нет ни одного музея костюма, дизайна и вообще материальной культуры советского периода. Какое отношение этот искусствоведческий казус имеет к винтажному бизнесу? А такое, что некому объяснить непросвещенным российским гражданам ценность старых вещей, если это не золото и бриллианты. Вот и кочует барахлишко из квартир в худшем случае на помойки, а в лучшем — в крохотные галереи, живущие за счет энтузиазма их хозяек. Любовь Шакс из «Розы Азора» в винтажное будущее смотрит с оптимизмом: «Люди покупают квартиры, дома, в которых пытаются реконструировать свое прошлое. Все это благоприятно для галереи». Александр Стадник уверен, что увлечение винтажными предметами никогда не станет массовым явлением и останется достоянием околохудожественной тусовки. Впрочем, утверждения этих двух галерейщиков не противоречат одно другому.
Источник:
